Рост, вес, возраст. Сколько лет Владимиру Познеру
В начале нового тысячелетия мужчина стал вести прямой телемост между Ррссией и Соединёнными Штатами Америки. После этого на сайте главного телеканала появилась общая информация о нём, в том числе, какой у него рост, вес, возраст. Сколько лет Владимиру Познеру – не является тайной. В октябре 2021 года телеведущий отметил скромно своё 83-летие.
Владимир Познер, фото в молодости и сейчас которого выставлены в широком доступе на его странице в Инстаграм, выглядит прекрасно. При росте в 180 см звезда телеэкрана выглядит стильно, молодо и привлекательно. Весит он около 80 кг. В свободное время мужчина активно занимается спортом.
Врачи отмечают, что слова Владимира Познера отражают важную истину о человеческих отношениях. Часто, погруженные в повседневные заботы, мы не уделяем должного внимания жизни наших близких, их переживаниям и воспоминаниям. Это может приводить к эмоциональной дистанции и недопониманию в семье. Специалисты подчеркивают, что общение с родителями и старшими родственниками не только укрепляет семейные связи, но и способствует улучшению психоэмоционального состояния всех участников. Важно задавать вопросы, интересоваться их историями и опытом, что может обогатить наше восприятие мира и помочь лучше понять себя. Врач-психолог советует выделять время для таких бесед, ведь это не только укрепляет отношения, но и способствует психическому благополучию, создавая атмосферу доверия и поддержки.
Неудобная правда Познера. Потомственный разрушитель России придумал ей «национальную идею»
В Сети обсуждают очередное высказывание Владимира Познера. На этот раз он заявил, что Православие не может быть национальной идеей России и людей объединить можно только вокруг правды. Но если заглянуть в биографию 85-летнего журналиста, правда выставит Познера в далеко не выгодном свете…
На страницах своего портала «Познер Online» журналист Владимир Познер решил высказаться о национальной идее России. Рассуждая о ней, он прошёлся по Русской Православной Церкви и Православию, заявив, что «в последнее время Патриарха нет», и назвав священников «толстомордыми попами». Именно они, по мнению журналиста, не дают Православной Церкви объединить вокруг себя народ.
Зато, как считает Познер, объединить людей может правда:
Я убеждён, что объединить людей можно только вокруг правды. Вокруг понимания того, что это твоя страна, что она зависит от тебя, что от твоего поведения, от твоего выбора зависит, какой она будет.
Такая категоричность известного либерального журналиста заставляет задать вопрос: а кто такой Познер, чтобы щедро раздавать наставления о национальной идее России? Что он сделал для страны, об идее которой рассуждает?
Whois мистер Познер
О Владимире Владимировиче Познере известно, что он родился в семье еврея, эмигрировавшего из России в начале прошлого века, и француженки. Его семья несколько раз уезжала в США и возвращалась во Францию, пережив за океаном события Второй мировой войны. После войны сначала дед Александр, а потом и отец Владимир получили гражданство СССР. Когда отношения между Советским Союзом и США ухудшились, семью Познеров вежливо попросили покинуть Америку, не приняли её и во Франции. В итоге Познеры сначала поселились в ГДР, а в 1952 году переехали в СССР.
Учёба у Познера-младшего не задалась. Он еле поступил на биолого-почвенный факультет МГУ – только благодаря связям отца; затем был отчислен и снова восстановлен. После учёбы зарабатывал на жизнь научными переводами с английского языка на русский.
Читайте также:
Потом карьера Познера развивалась следующим образом. Он был литературным секретарём поэта Самуила Маршака, делая для него переводы. Причём переводы Познера критиковались редакторами как неперспективные. Спустя два года он уже работал редактором в Агентстве печати «Новости» (бывшее Совинформбюро). 1967 год – Познер вступает в КПСС, а уже через три года попадает в Комитет по телевидению и радиовещанию в качестве комментатора главной редакции радиовещания на США и Англию. Там же он занимает пост секретаря парткома и ведёт свою радиопередачу на английском языке.
Это головокружительная карьера. Вот что вспоминает о тех годах Владимира Познера режиссёр, журналист и общественный деятель Елена Чавчавадзе, работавшая в то время на Центральном телевидении старшим редактором Главной редакции пропаганды.
Владимир Владимирович сумел сохранить американское и французское гражданство, что само по себе является исключительным случаем для людей, которые сделали выдающуюся карьеру в советское время в Телерадиокомитете. А Познер был ведущим комментатором иновещания – это вещание на английском языке на все страны мира. И как я лично помню, он имел право выходить в эфир, не подписывая эфирные папки (это была своего рода политическая цензура). Учитывая тот факт, что Телерадиокомитет считался передовой идеологической борьбы, а уж иновещание – это вообще святая святых советской идеологии. И такая степень доверия к Познеру говорит о том, что этот человек входил в самую узкую прослойку идеологов большевизма,
– рассказала Чавчавадзе в интервью Царьграду.
Чем же заслужил нерадивый студент и «неперспективный» переводчик Владимир Познер такое признание и как ему удалось почти молниеносно занять столь высокий пост?
А тут стоит обратиться к корням Владимира Владимировича.
Отец Познера, Владимир Александрович, был не просто евреем-эмигрантом – живя в США в годы Второй мировой войны, он работал на СССР, донося важную информацию до советской разведки. Тогда он занимал должность начальника русской секции отдела кинематографии Военного департамента США.
Дед Познера – Александр Владимирович (Вульфович). По молодости он участвовал в студенческих волнениях. В 1902 году в адресной книге «Весь Петербург» появляется указание на фамилию Александра Познера: в это время он проживает в одном доме с братом Матвеем и двоюродным братом Максимилианом. Последний – также активный участник студенческих волнений, который, как и Александр, за забастовки и демонстрации попадал под арест.
Александр Познер тяготеет к социал-демократам и знакомится с руководителями Петербургского совета рабочих депутатов. Параллельно основывает вместе с неким Григорием Вейнбергом техническую контору, позднее преобразованную в торговый дом под названием «Григорий Вейнберг и Александр Познер».
Эта контора открывает отделение в Нью-Йорке по адресу Бродвей, 120. Для понимания: в этом же здании располагаются офисы ФРС, Американской международной корпорации, «Дженерал электрик», «Гугенхейм Эксплорейшн», «Стоун энд Уэбстер» и некоторых других, входивших в состав финансовой империи Д. П. Моргана или связанных с ней. Потому компания Вейнберга и Познера вполне могла быть также тесно связана с крупнейшей мировой финансовой компанией того времени.
Кстати, по тому же адресу – Бродвей, 120 – находилась контора и другого выходца из России – Зигмунда Розенблюма, более известного как Сидней Рейли. Этот Рейли-Розенблюм работал на британскую разведку и активно участвовал в госперевороте в России, сначала поддерживая революционеров, а потом организовывая заговоры против большевиков. А биографам даже удалось установить родство Рейли и Познера: Зигмунд был двоюродным братом журналиста Леонтия Брамсона, который был женат на сестре Александра Познера.
Словом, многочисленные родственники Владимира Владимировича Познера внесли свой вклад в развал Российской империи, кормясь за океаном. В связи с чем, вероятно, и получили признание большевиков.
А что же делал «верный идеолог коммунизма» Познер, когда приблизился конец СССР?
«Когда завеяло ветром перемен, я ушла от всякой идеологии и работала в журнале Московской Патриархии. И вдруг увидела по телевидению до боли знакомое лицо. Уже Владимир Владимирович Познер – глашатай перестройки, ведёт телемосты из Америки, он уже полностью перекрасился и разрушает то, чьим хранителем и перстом он был. Опять тот же апломб и непререкаемость своего мнения, как и в период «застоя». Это в нём воспитано, видимо, дедушкой и многочисленными братьями и родственниками. В своих биографиях Познер старается истории своих родственников обходить, а между тем их очень много, и все они так или иначе работали против исторической России. Для меня Владимир Познер – это оборотень, который всегда будет мимикрировать, в зависимости от того, кто будет платить», – заключила Елена Чавчавадзе.
Так что журналиста смело можно назвать потомственным разрушителем России. Сначала его дед вместе с братьями и кумами разрушали Российскую империю, потом он сам внёс значительный идеологический вклад в развал СССР. Теперь уже 85-летний Владимир Познер пытается напоследок кинуть камень в здание современной России. И уж конечно – в Православие, которое на самом деле является мощной силой, веками объединяющей русский народ.
Познер и его поклонники шарахаются от Православия как чёрт от ладана. Потому что им совершенно не хочется соответствовать христианским канонам. Ну и поэтому, в традициях богоборцев, они начинают обливать грязью всё это. На самом деле как раз Познер понимает, что Православие является объединительной идеей для России, но всё, что объединяет, ему не интересно. Ему интересно всё, что разъединяет. Для его пользы,
– такое мнение в беседе с Царьградом высказал политолог Сергей Михеев.
А глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерей Димитрий Смирнов вообще посоветовал журналисту подумать о своей душе:
-
Читайте также:
«Я вообще считаю, что Владимир Владимирович несчастный человек. Ему скоро ложиться в гроб, а он основной вопрос жизни и смерти не решил. Он его очень устрашает».
И действительно. Много о чём стоит подумать Владимиру Познеру помимо национальной идеи страны, про которую он как-то сказал:
Россия не может стать мне родиной. Я могу восхищаться чем-то в России, но понимаю, что это не моё.
Биография Владимира Познера
Володенька появился на свет в середине 30-х годов прошлого столетия. В воздухе чувствовалась война. Отец – Познер Владимир Александрович был российским эмигрантом. Мать – Жеральдин Люттен была подданной Французской Республики. В 3-месячном возрасте мальчик после ссоры родителей вместе с мамой уезжает в Соединённые Штаты Америки. В 5-летнем возрасте Вова снова вернулся в Париж, так как его мама и папа официально зарегистрировали отношения и решили обосноваться в Европе. Но начавшаяся война послужила причиной бегства Познеров в Новый свет, где появился на свет младший брат – Павел.
После войны по политическим мотивам семья вынуждена уехать из Штатов и обосноваться в Восточную Германию. В начале 50-х годов прошлого столетия семья нашего героя решила переехать в столицу Советского Союза, где и продолжилась биография Владимира Познера. Талантливый юноша хорошо знал несколько языков, поэтому стал заниматься переводами. В это время он решил стать литературоведом. В конце 50-х годов талантливый парень стал сотрудничать с известным советским детским писателем Самуилом Яковлевичем Маршаком.
В середине 80-х годов прошлого столетия наш герой стал вести популярные телепередачи. После этого он начинает вести прямые телемосты между Советским Союзом и Америкой, но для этого ему пришлось уехать за океан.
После возвращения в Российскую Федерацию в конце 1997 года Владимир Владимирович становится ведущим собственных авторских телепрограмм, которые неизменно пользовались популярностью у телевизионной аудитории.
В 2014 году наш герой становится членом жюри в популярной шоу-программе «Минута славы». Он судил честно и беспристрастно. В одном из журналов была напечатана статья, в которой рассказал Владимир Познер о скандале на «Минуте славы». Оказалось, что одному из участников шоу телеведущий прямо сказал, что у него нет никакого таланта, поэтому не нужно ему было приходить на передачу.
В настоящее время к выпуску готовится новая авторская передача Владимира Владимировича Познера, которая вскоре выйдет на экраны страны.
Владимир Познер, известный журналист и телеведущий, часто поднимает важные вопросы о семейных отношениях и значении памяти. Его слова о том, что мы редко интересуемся жизнью наших родителей и близких, находят отклик у многих. Люди делятся своими размышлениями о том, как порой увлечены собственными заботами, забывая о том, что за каждым человеком стоит уникальная история. Познер напоминает нам о ценности общения и о том, как важно задавать вопросы, слушать и понимать. Многие признаются, что после его слов стали чаще проводить время с родными, интересуясь их прошлым, что приносит не только радость, но и глубокое осознание семейных уз. В итоге, его мысли становятся стимулом для переосмысления отношений и укрепления связей с близкими.
Глава 1. Моя Америка
Я совершенно ясно помню один день из детства. На чердаке загородного дома друзей моей матери я играл – тянул за веревку деревянную лодку. Собственно, я хотел отвязать лодку, но узел не поддавался, хоть я и старался развязать его изо всех сил. Мне скоро стало ясно, что во всем виновата лодка. Шваркнув ее об пол, я стал пинать ее. Я был вне себя от гнева. Тут появилась мама.
– Почему бы тебе не пойти вниз? – предложила она. – Там есть один господин, который очень хорошо развязывает узлы. Я спустился и увидал мужчину, сидевшего на диване. Быть может, мне изменяет память, но я и сейчас вижу его глаза: желтовато-зеленоватые, чуть насмешливо на меня смотрящие. Правда, меня это нимало не заботило. Я подошел к нему, поздоровался и попросил помочь мне развязать узел. Он сказал:
– Что ж, попробую, – взял кораблик и стал возиться с веревкой. Я наблюдал за ним крайне внимательно, и почему-то сильное впечатление произвело на меня небольшое вздутие, которое я заметил на безымянном пальце его левой руки. Он легко расправился с узлом, отчего я почувствовал себя неумехой, и отдал мне кораблик. Я поблагодарил его. А мама сказала:
– Это твой папа. Он приехал в Америку, чтобы увести нас назад во Францию. Мне было пять лет.
Не помню, чтобы эта встреча тогда произвела на меня впечатление. Не помню также, чтобы я особенно скучал по отсутствовавшему отцу в течение первых пяти лет своей жизни. Раньше у меня не было папы, а теперь он появился, вот и все. Двигаясь по туннелю времени к тому далекому дню, я не ощущаю волнения: ни мороза по коже, ни холодка в животе – нет ничего, говорящего о том, что память задела и разбудила какое-то спящее чувство.
Мне 5 лет. Детский сад в Пaриже
И все же, этот день был для меня судьбоносным. Не приехал бы за нами папа – и моя жизнь пошла бы по совершенно другому руслу.
* * *
Моя мать, Жеральдин Нибуайе Дюбуа Люттен, была француженкой. Она, ее брат и три сестры родились в благородной семье, предка которой сам Наполеон наградил баронством за верную службу. Дворянский титул вскоре стал частью семейных легенд и толкований, событием громадного значения. Я проникся подлинным пониманием сего лишь в 1980 году, когда двоюродный брат моей матери пригласил меня с супругой на ужин в свой парижский дом. Мы были введены в комнату, и нам представили портрет «прапрапрапрадеда», а также баронскую грамоту, висевшую рядом в позолоченной раме, с такой торжественностью и благоговением, будто речь идет о Святом Граале.
Моя мать относилась к баронскому титулу с иронией и куда больше гордилась другим своим предком, первой великой суфражисткой Франции Эжени Нибуайе. Когда в 1982 году был выпущен спичечный коробок с ее изображением на этикетке, да еще с цитатой из ее работы 1882 года «Голос женщин», это вызвало у мамы настоящий восторг.
Наша семья удовлетворяла как тщеславие одних своих членов, так и общественный темперамент других и в этом смысле соответствовала самым разнообразным вкусам, но одного ей явно не хватало: денег. Именно это привело к тому, что моей бабушке, женщине поразительной красоты и великолепного образования, не получившей от родителей в наследство ничего и дважды овдовевшей к тридцати пяти годам, пришлось в одиночку добывать хлеб насущный для себя и для пятерых своих детей. Это проявилось в самой разнообразной деятельности – от управления замком для приема богатых туристов во Франции до обучения хорошим манерам и французскому языку перуанских барчуков в Лиме. Мама на всю жизнь запомнила переход через Анды – тогда она болталась в корзине, привязанной к спине ослика, и глядела вниз в бездонные пропасти. Быть может, именно тогда, в возрасте трех или четырех лет, она обрела страх высоты, от которого не избавилась до конца жизни.
Рауль Дюбуа, скорее всего, мой дедушка
Дети, перебираясь из страны в страну, получали лишь поверхностное образование и в конце концов были размещены матерью в школы-интернаты. Моя мама попала в школу при католическом женском монастыре в городе Дамфризе в Шотландии. Завершив там учебу, она вернулась в Париж, где устроилась работать монтажером во французском филиале американской кинокомпании Paramaunt. Вскоре она встретила моего отца.
Эжени Нибуайе, моя бабушка со стороны мамы, и ее первый муж Эрик (?)
Люттен
Сказать, что его семейные обстоятельства отличались от ее, значит не сказать ничего. По сути дела, они не сходились ни в чем. Предки отца, испанские евреи, еще в пятнадцатом веке бежали от инквизиции и остановились, лишь достигнув города Познани, где и осели – отсюда фамилия Познер. Через несколько веков, уже после того, как Польша стала частью Российской империи, один из более предприимчивых представителей рода Познеров пришел к выводу, что в централизованном государстве выгоднее всего жить в центре, то есть в Санкт-Петербурге, и отправился туда. Насколько мне известно, один из его не менее сообразительных потомков, прикинув, что в России явно лучше быть русским и православным, нежели евреем, стал выкрестом, тем самым одарив эту ветвь клана привилегией считаться русской и, что более существенно, освободив ее от традиционной для России дискриминации евреев.
Бабушка незадолго до смерти
* * *
Может быть так, а может, и нет. Через несколько лет после выхода книги я разговаривал со старшей сестрой отца, Еленой Александровной Вильга (по мужу), которая горячо доказывала мне, что никаких выкрестов в семье не было. Лёля – так звали ее близкие – была совершеннейшей атеисткой, как и все члены семьи, но, уехав из Нью-Йорка во Флоренцию в начале шестидесятых, стала активисткой местной русской православной церкви, хотя и продолжала отрицать существование бога (пишу со строчной буквы, поскольку и я атеист). Лёля никогда не стеснялась своего еврейства (в отличие от своей младшей сестры Виктории и моего отца), но абсолютно игнорировала все правила поведения, которые должен соблюдать правоверный иудей. Когда года за два до своей смерти она тяжело заболела, ее хотели разместить в еврейской клинике (там лечат бесплатно и на высшем уровне), для чего потребовалось предъявить бумаги, подтверждающие, что она еврейка. Таковых, понятно, не было. Пришлось дать небольшую взятку одному нью-йоркскому раввину, который в письменном виде засвидетельствовал, что Лёля, живя в Нью-Йорке с 1925 по 1962 год, регулярно ходила в синагогу и соблюдала все еврейские праздники. В больницу ее взяли. Там она и умерла. Она похоронена во Флоренции на еврейском кладбище.
Моя мама еще до знакомства с моим папой. Париж
Мой прапрадед с мамимой стороны, знаменитый юрист, кавалер ордена Почетного легиона Жан Полен Нибуайе.
Шато, которое снимала моя бабушка, чтобы сдавать его богатым гостям
Виктория, она же Тото, тоже отрицала наличие выкрестов в семье. О том, что дед был выкрестом, утверждал, насколько мне помнится, его сын – мой отец. Кстати, о семье отца: его бабушка с материнской стороны родилась в Кронштадте, что опять-таки не вписывается ни в какие правила, поскольку Кронштадт являлся военно-морской базой и евреям там не было места. Впоследствии она держала фотомагазин на Невском (дом 66), и многие фотографии из этой книги обязаны ей своим появлением.
И еще: мои две тети, Елена и Виктория Александровны, выведены в сказке Корнея Ивановича Чуковского «Крокодил» в качестве детишек Лелёши и Тотоши, так что я могу гордиться тем, что являюсь племянником двух увековеченных теток. Кто прав – не знаю, но каким образом мог мой дед Александр Познер, еврей, учиться в Питере в престижном высшем учебном заведении (Институте инженеров путей сообщения), а потом состоять на царской службе – не понимаю. К сожалению, больше не у кого спрашивать: нет уже никого, кто мог бы пролить свет на эту историю, а пока они были живы, я не очень-то интересовался. Вот как странно! Пока наши родители и близкие рядом с нами, мы мало интересуемся их жизнью, их прошлым. Видимо, нам подсознательно кажется, что они навсегда останутся подле нас. Либо в своей гордыне мы уверены, что нам и так все известно, все доступно… А потом… А потом поздно, поздно, поздно.
Мой дед, Александр Познер, со старшей дочерью Еленой, она же моя будущая тетя Лёля
* * *
Словом, мой отец рос в типично русской интеллигентской среде, в которой терпимость, открытость взглядов и жаркие споры по всякому поводу были такой же частью ежедневного «меню», как и утренняя гречневая каша. Когда Февральская революция 1917 года привела к отставке царя, а за ней последовал ноябрьский большевистский переворот, Познеры, как и большинство русских интеллектуалов, этому горячо аплодировали.
Моя прапрабабушка со стороны отца Мария Перл
Елена Александровна Познер (тетя Лёля)
Моя бабушка Елизавета Перл
Мой дед, Александр Познер.Санкт-Петербург, 1905 г.
Мой папа в матроске, с двумя сестрами, Лёлей и Тото. Санкт-Петербург, 1916 г.
Моя прапрабабушка Мария Перл, с моим отцом и двумя тетями. Женщины в заднем ряду мне неизвестны. Санкт-Петербург
Мой дед Александр с матерью. Санкт-Петербург
Мои прапрадед Виктор Иванович Перл и прапрабабушка Мария Мироновна.
Мой отец и две его сестры учились в одной из лучших гимназий столицы – Тенешевской, не подпадая под пятипроцентную «еврейскую» квоту. Точно так же, как не подпал под нее их отец, мой дед, окончивший Институт инженеров путей сообщения, одно из самых престижных высших учебных заведений страны, куда евреям путь был заказан. Позже он был направлен лично Николаем II в США с двумя заданиями: закупать оружие для России и изучать мостостроительное дело. Почему-то мне кажется, что мои предки с отцовской стороны были рады освободиться от своего еврейства. Мой отец никогда не выказывал ни малейшей причастности к еврейскому миру. Он свободно изъяснялся на нескольких языках, но не знал идиша, не говоря об иврите. Ни он, ни его сестры не проявляли интереса к еврейской истории и культуре. Познеры были атеистами (полагаю, что выкрест-родоначальник был побуждаем в своем решении помыслами не религиозного толка), что, впрочем, совершенно не мешало им праздновать Пасху – с крашением яиц и поеданием куличей домашней выпечки, равно как и Пейсах – с поглощением рыбы-фиш и прочей сугубо еврейской снеди. Эта готовность отмечать религиозные праздники по форме, но не по содержанию представляется мне вполне типичной чертой русской интеллигенции. Советские люди с энтузиазмом празднуют Пасху и по григорианскому календарю, по которому живет почти весь мир, и по юлианскому, по которому живет Русская православная церковь, не говоря о еврейском Пейсахе, и подобного я не встречал больше нигде. То же относится и к Рождеству, которое празднуется и 25 декабря, и 7 января. Понятно, что в стране атеистической эти религиозные праздники не являются официальными, но большинство выпивающих и закусывающих по этим дням тоже не сильно верующие.
С другой стороны, Новый год считается в СССР государственным праздником и отмечается 31 декабря… что не мешает населению чествовать и старый Новый год 13 января.
* * *
С тех пор мало что изменилось в отношении готовности жителей России праздновать все что угодно, лишь бы выпить и закусить. Однако есть одно изменение весьма принципиальное: роль Русской православной церкви и место, которое ей отведено сегодня.
Еще во времена Бориса Николаевича Ельцина РПЦ стала занимать все более заметное положение, ее иерархи чаще появлялись на экранах телевизоров, глава государства и прочие высшие чиновники публично начали общаться с патриархом и чинами чуть пониже. РПЦ быстро приспособилась к новым временам, например к рыночным условиям – надо сказать, весьма диким – новой России. Она сумела добыть для себя привилегии, в частности, право торговать спиртными напитками и табачными изделиями, не платя за это налоги. Я не устаю поражаться аморальности церкви и церковников, шокирующим несоответствием между тем, что проповедуется, и тем, что делается (это относится не только к РПЦ). Горячие проповеди о вреде и греховности курения и потребления алкоголя никоим образом не воспрепятствовали бурной, чтобы не сказать лихой, торговле этим «грехом», которой активно добивались высшие иерархи РПЦ. По мне, лучше иметь дело с откровенным мерзавцем, ничего не проповедующим и ни во что не верующим, чем со святошей-лжепроповедником. По крайней мере, в первом случае знаешь, с кем имеешь дело.
Внезапное «прозрение» государственных чиновников всех разрядов, от самых высоких до вполне рядовых, их стремительное возвращение в лоно православия не просто удивляет, а вызывает чувство брезгливой неловкости. Все эти тогдашние «товарищи», которые размахивали красными партийными книжками и клялись положить жизнь на строительство коммунизма, в одночасье стали не просто господами, но еще и православными. Скорость и легкость этой метаморфозы уму непостижимы. Прав, конечно, был Наполеон, когда говорил, что от трагедии до фарса – один шаг: во главе РПЦ, облачившись в соответствующие патриарху одеяния, оказался человек, имевший тесные связи с КГБ. Ни для кого не секрет, что в советское время иерархи назначались в Совете по делам церкви и религии при Совете Министров СССР, на самом деле являвшемся одним из многих филиалов все того же КГБ.
Помнится, во время Великой Отечественной войны Сталин, по сути, вернул РПЦ к жизни, отменив гонения на нее и на верующих. Расчет был очевиден: церковь должна сыграть роль патриотического объединителя в борьбе со смертельно опасным врагом. Думаю, что и Ельцин, и в еще большей степени Путин увидели в РПЦ единственную силу, способную сплотить раздираемое противостояниями и противоречиями российское общество. Возможно, они правы.
Но повальное «эксгибиционистское» ношение крестов, заполонение телевизионного эфира религиозной тематикой и бородатыми проповедниками, почти насильное введение предмета «Православная культура» в государственных школах вызывает у меня отвращение.
Замечу: я к религии отношусь терпимо, понимая, что это есть некая система взглядов, некое мировоззрение. На христианскую же церковь смотрю с непримиримой враждебностью. Более всего она напоминает мне ЦК КПСС с генсеком (патриархом или папой), политбюро в виде митрополитов и кардиналов, ЦК и так далее.
Я писал эту книгу в конце восьмидесятых, когда еще горела надежда перестройки, и тогда РПЦ была тише воды, ниже травы. Но по мере убывания демократии – а она, с моей точки зрения, начала убывать вскоре после закрепления власти Ельцина, – РПЦ становилась все более заметной. В принципе нет в этом ничего удивительного: трудно найти менее демократический институт, чем церковь. Я даже позволю себе сказать так: дальнейший рост влияния РПЦ будет признаком все большего сокращения демократии в России, и напротив – ограничение влияния церкви станет свидетельством роста демократии. Что и говорить, не повезло России, когда князь Владимир сделал выбор в пользу православной ветви христианства: именно она более других темна, нетерпима, замкнута, именно она активнее других доказывает человеку, что он – ничто.
Папа. Марсель, 1930(?) г.
Папе 17 лет. Берлин, 1925 г.
Любопытный факт: если взять все европейские страны и распределить их по тем трем ветвям христианства, которые в них доминируют, то окажется, что наиболее высокий уровень жизни, наиболее развитые демократические институты встречаются в государствах, где церковь имеет наименьшее влияние, то есть в протестантских; за ними следуют страны католические, и на последнем месте – православные. Полагаете, это случайно?
В советские времена было опасно афишировать свою религиозную веру. Сегодня в «демократической» России атеизм не приветствуется. Высшие государственные чины, начиная с президента и премьер-министра, демонстративно крестятся и целуют патриарху руку на виду у всего народа. При новом патриархе – Кирилле – РПЦ еще более агрессивна в своем стремлении «рулить» процессом образования в России, стать истиной в последней инстанции по всем вопросам, касающимся СМИ, искусства, культуры, медицины, здорового образа жизни и, когда возможно, международных отношений. Она даже пытается быть законодателем мод, поучая, в частности, женщин, как и во что они должны одеваться.
* * *
Мой отец встречал революцию десятилетним. Он навсегда запомнил те пьянящие дни с их обещаниями братства, свободы и равенства, с блоковским Христом в венчике из белых роз во главе революционного марша, с моряками-балтийцами в черных бушлатах и клешах и с лихо надвинутыми на самые брови бескозырками, с пулеметными лентами крест-накрест через грудь; моряки шли, чеканя шаг, чтобы остановить угрожавшие красному Питеру силы белого генерала Юденича. Эти «картинки» и порожденные ими идеи серьезно повлияли на моего отца, на его формирование; уверен, что отроческие впечатления сохранились в его душе до конца жизни. Он не был сентиментальным человеком, напротив, всегда держал эмоции в узде, я лишь трижды видел его плачущим. В 1940 году, когда мы бежали из оккупированной Франции и он прощался, возможно, навсегда со своей любимой младшей сестрой; в 1968 году, когда он стал свидетелем уничтожения созданной им Экспериментальной творческой киностудии (ЭТК) – дела его жизни; и однажды, незадолго до его смерти, когда он рассказывал мне о своем детстве и о том далеком воспоминании – об отряде марширующих матросов революционного Балтфлота, певших песню с малопонятными для меня словами «наши жены – пушки заряжены».
Заметив, как слезы катятся по его щекам, я, испугавшись, спросил, что случилось, и отец ответил, что песня эта напомнила ему о детстве, о Петрограде восемнадцатого года, о русских мужиках, которые и в самом деле не знали ничего, кроме пушек, и лишь бесконечно воевали – то на фронтах Первой мировой, то на баррикадах революции, то на Гражданской войне; о мужиках, которым некогда было влюбляться, жениться, иметь детей; мужиках, которые пели эту песню с каким-то остервенелым юмором, смеясь над собой, пушкарями-ебарями, чьи дети-снаряды несут только смерть да разрушения; еще тогда, в восемнадцатом, песня эта пронзила его сердце – и рана так и не зажила.
В 1922 году семья Познеров эмигрировала из Советской России.
Знаменитая баскетбольная команда BBCR. Папа – капитан – третий слева
Первая пятерка. Папа – с мячом
Весь клуб, со вторым и юношеским составами
К этому времени Гражданская война закончилась, было ясно, что большевики пришли надолго. Стало понятно и то, что революция не явилась воплощением всех ожиданий тех, кто изначально встретил ее восторженно – в том числе моего деда. Таким образом, Познеры, как сотни и сотни тысяч других, оказались частью того эмигрантского потока, который осел в Берлине. Проведя там три года, став свидетелем размолвки родителей и отъезда отца в Литовскую Республику, в Каунас, мой отец переехал с матерью и двумя сестрами в Париж.
Там он окончил русскую среднюю школу, после чего начал работать, чтобы помочь тяжело заболевшей матери и младшей сестре – Тото (старшая, Лёля, вскоре после приезда в Париж вышла замуж за американца и уехала в США). Его ближайшие друзья были, как и он, вынужденными беженцами из России, учившимися во французско-русском лицее, который был создан специально для детей русских иммигрантов. Дружбу эту скреплял спорт, точнее, сильнейшее увлечение – баскетбол.
Вместе с несколькими выпускниками школы, отчаянными любителями этой игры, отец основал команду BBCR (Русский баскетбольный клуб). Участвуя в играх на первенство Франции, команда начала с самого низшего дивизиона и через несколько лет добралась до высшей лиги и до чемпионских титулов. Это была, скорее, не команда, а семья. Некоторые из игроков-основателей BBCR не только живы по сей день, но и, несмотря на почтенный возраст – за восемьдесят, все еще собираются по воскресеньям, чтобы побросать в кольцо; процент попадания у них поразительно высок.
* * *
Сейчас уже нет никого. Живы их дети и внуки, но ни те, ни другие не играют в «баскет» и не говорят по-русски.
* * *
Благодаря близкому другу Вове Барашу, работавшему, как и моя мать, на «Парамаунте», отец получил работу в кино – правда, на «Парамаунте» не было свободных мест, и он устроился в филиале другой американской компании, MGM. Там отец познакомился с другим эмигрантом из России, Иосифом Давидовичем Гордоном, и очень с ним сдружился. Втроем (вместе с Барашем) они снимали квартиру, выпивали, ухаживали за девушками и вообще куролесили. В 1936 году Папашка, как прозвали Гордона, вернулся в Советский Союз. Отец встретился с ним вновь лишь спустя восемнадцать лет. Иосифу Давидовичу предстояло сыграть важнейшую роль в моей жизни…
Папа. Фото на паспорт, 1934 г.
Клер, старшая сестра Люттен Нибуайе. Она мало обращала на меня внимания. Но я обожал ее.Очевидно, за невероятную красоту
История Вовы Бараша достойна отдельного рассказа. Это был человек необыкновенно добрый и любвеобильный, с ярко выраженными данными комика. Вся округа умирала от смеха, когда он, прижав верхней губой короткую черную расческу к носу, выходил на балкончик своей квартиры и, размахивая руками, пародировал Гитлера. Бараш был доверчивым и наивным – только этим можно объяснить то, что когда в оккупированном Париже гестапо издало приказ, обязывающий всех евреев явиться для регистрации, он явился. И когда было приказано надеть нарукавник со звездой Давида, он надел его. Друзья-французы не уставали поражаться ему: «Неужели ты не понимаешь, немцы не могут жить без Ordnung[1]
, для них слово
verboten
[2] почитаемо, правила – священны. Если ты не играешь по правилам, они беспомощны, но если принимаешь их, тебе конец».
Бараш не верил. Однажды утром к нему домой явились двое французских жандармов. Они информировали его о том, что придут забирать его во второй половине дня. «Приготовьтесь, месье», – сказали они, многозначительно глядя ему в глаза. И ушли. Бараш все понял, но все-таки отказывался верить, что речь идет о чем-то действительно серьезном, и поэтому решил спрятаться в собственном садике позади дома. К вечеру вновь явились оба жандарма, но на это раз в сопровождении немецких солдат. Они обыскали дом. Не найдя там никого, решили заглянуть в сад, где и обнаружили Бараша, пригнувшегося за кустом сирени. Они увели его. На следующий день один из жандармов вернулся, чтобы сказать жене Бараша буквально следующее: «Мы рисковали жизнью ради твоего мудака. Если все жиды такие же кретины, как он, значит, они получают по заслугам».
Эту историю мне рассказал много лет спустя отец. Она запомнилась мне навсегда.
Мама. Фото на паспорт. 1934 г.
* * *
Вова Бараш погиб в газовой камере. Вроде бы в Аушвице… Написал – и задумался: почему не упомянул об этом прежде? Может быть, то, как и где закончил свою жизнь Бараш, тогда не казалось мне столь уж важным фактом, во всяком случае, в сравнении с историей его ареста. А теперь кажется.
Тото с мамой
* * *
Отец и мать познакомились в 1930 или 1931 году благодаря общей профессии, тогда еще находившейся на ранней стадии развития и потому малочисленной: так или иначе, все были друг с другом знакомы. Я родился в Париже в 1934 году и был крещен в католической вере Владимиром Жеральдом Дмитрием Познером – в честь своего отца Владимира, матери Жеральдины и ближайшего друга отца по баскетбольным баталиям Дмитрия Волкова, согласившегося быть моим крестным. Родился я первого апреля, в день рождения матери. Было ли это предзнаменованием особого чувства, которым мы были связаны в течение всей ее жизни, или нет – не знаю. Но то, что первые пять лет своего существования я провел без отца, конечно, оставило след на моем становлении. Как потом рассказывала мама, отец не был в восторге от перспективы моего появления, он явно еще «не догулял». Мама, женщина тихая, но необыкновенно сильная и гордая, взяла меня, тогда трехмесячного, и уплыла в США, где жили ее мать и младшая сестра Жаклин. Так я прибыл в Нью-Йорк. Странно ли, что мои первые воспоминания связаны с Америкой?
Мама. Нью-Йорк, 1936 г.
Папа. Париж, 1936 г.
* * *
Почему-то не написал, что в день моего рождения, в воскресенье первого апреля 1934 года, совпали все три Пасхи: католическая, православная и еврейская. Знак?
* * *
Мама мало запечатлелась в моей еще совсем детской памяти. Возможно потому, что я редко видел ее. Она зарабатывала на жизнь не только для нас двоих, но и для своей больной матери, смерть которой от рака была не за горами. Одну сцену, словно выжженную клеймом, мне никогда не забыть: закрываю глаза и вижу ее четче и ярче, чем на любом киноэкране. Мальчик трех или четырех лет вбегает в комнату. Время скорее всего вечернее, потому что в комнате темно, если не считать зажженного торшера около кровати, на которой полулежит подпертая подушками женщина. Она, склонив голову, читает, но когда вбегает мальчик, поднимает голову и улыбается ему. У нее тонкие, благородные черты лица. Страдальческие морщины не могут скрыть былой красоты, более того, странным образом ее подчеркивают. Мальчик бежит к ней, он счастлив от сознания того, что ею любим, и переполнен нежностью и любовью к ней. Он бросается на постель и замирает в ужасе от дикого крика боли и от понимания, что всем телом налег на ее больную ногу. Его часто предупреждали, чтобы был осторожен, но тут в пылу радости он все забыл. Мальчик – это я, и таково единственное воспоминание, оставшееся у меня о любимой бабушке.
Личная жизнь Владимира Познера
Личная жизнь Владимира Познера сокрыта от глаз посторонних людей. По официальным данным, телеведущий был женат трижды. С первой женой он прожил совсем недолго. После рождения дочери брак распался. Сына второй супруги Познер официально усыновил. В третьем браке телеведущий счастлив до сих пор.
В 2010 году ряд СМИ напечатал информацию, что занимается предпринимательской деятельностью Владимир Познер. Таблетки от сахарного диабета, которые якобы выпускала его компания, пользовались популярностью. Но оказалось, что от лица нашего героя выпуском таблеток занимались мошенники.
Семья Владимира Познера
Как уже говорилось ранее, журналист родился в Париже. Он имеет гражданство Америки, Российской Федерации и Франции. Члены семьи Познера живут в этих странах, а также в Германии. Он общается со всеми, принимая в их судьбе активное участие.
Семья Владимира Познера приехала в Союз в начале 50-х годов прошлого столетия. Телеведущий строил счастливые отношения до нынешнего брака дважды. Со всеми бывшими жёнами наш герой сохранил нормальные отношения. В настоящее время он женат на Надежде Соловьёвой, которая во всём поддерживает супруга. Она помогает ему с выпуском его авторских телепрограмм.
Сколько лет жил за границей известный журналист
Год они жили на две страны – США и Францию. Позже семья решила остаться в Америке и вплоть до 1948 они проживали в Штатах. Но отца журналиста обвинили в шпионаже в пользу СССР, а его деятельностью заинтересовались в ФБР. Потому семья вновь вернулась во Францию. Какое-то время Познер с семьёй прожил в Германии, а уже в 1952 семья вернулась в Москву, где уже в середине 50-х Познер получил журналистское образование.
До возвращения в Москву Владимир Познер провёл за пределами России 18 лет. Поэтому по национальности он считает себя французом.
Дети Владимира Познера
Журналисту первая супруга подарила дочь в начале 60-х годов прошлого столетия. Сейчас она уже в зрелом возрасте. С женщиной Владимир общается очень часто, даёт совет во всех начинаниях.
Вторая супруга не смогла родить телеведущему детей. Он усыновил её сына от первого брака, который отлично в настоящее время знает, что он не родной нашему герою. Но это никак не сказывается на их отношениях.
Дети Владимира Познера часто созваниваются со своим звёздным отцом. Они уже взрослые и имеют своих детей, внучат телеобозревателя, которые очень гордятся своим звёздным дедом.
Владимир Познер: внутренне понимаю, что я не «наш»
— Вот, получается просветительская миссия.
— Получается. Посмотрим, как это будет.
— Уже понятно, про какие страны будут следующие фильмы?
— Люди, с которыми мы делали свои фильмы, говорят: «Давай Турцию, она интересная, связана с Россией исторически». Но, во-первых, мне кажется, сейчас с Турцией очень тяжело будет. И я не ощущаю большого желания. И поэтому пока я ни о чем не думаю. Мы вот сделаем этот фильм, он выйдет — посмотрим. Появится, так скажем, аппетит — тогда да. Но пока нет.
Об отъезде из РФ, вакцине и общении в Сети
— Вы иногда заговариваете о том, что, будучи гражданином трех стран, могли бы когда-нибудь уехать из России. Какой на сегодня настрой?
— Если я действительно ужасно хотел бы уехать из России, я мог бы уехать — и все. У меня есть квартира в Париже, за эти годы сделал себе подушку безопасности. Но понимаю, что нигде такой работы у меня больше не будет. Вряд ли я бы занимал там положение, которое каким-то чудом сегодня занимаю в России. Как и почему это произошло — не знаю. Я вам это говорю совершенно откровенно. И этим невероятно дорожу. И, конечно, по своему желанию никуда я не уеду. Уеду, только если не смогу работать. Но у меня есть жена, которая здесь родилась, выросла, у которой здесь бизнес. И это тоже играет немаловажную роль.
— То есть пока уезжать не собираетесь…
— Я говорил об отъезде в связи с тем, что не чувствую себя в России своим. Внутренне понимаю, что я не «наш». При том, что ко мне замечательно относятся. Просто удивительно даже. И это довольно тяжело бывает порой. Хотя мне жаловаться было бы странно. С моей жизнью прекрасной, интереснейшей. И с отношением, которое существует ко мне. Но я порой завидую людям, у которых в этом смысле нет вопросов. Они знают точно, что это мое, я свой.
— А во Франции чувствуете себя своим?
— Да. Там все понятно. Реакции людей… Все эти мелочи, вы понимаете? Это не какие-то принципиальные политические вопросы. Нет. Это реакции, то, как разговаривают, как шутят, — вот это вот все. Такая вот хитрая вещь.
— А если еще говорить про Запад. Постоянно обсуждают введение «ковидных паспортов», чтобы сразу знать, кто уже вакцинировался. Что про это думаете?
— Вот вы мне позвонили, мы договорились о встрече. И я могу задать вопрос: «Вы вакцинировались?» Я имею право его задать. И вы должны ответить. Какой паспорт? Если вы обманываете меня, значит, вы меня обманываете. Но я не считаю, что у вас должна быть корочка, с помощью которой вы доказываете это. Я спрошу, если меня подобное беспокоит. А все эти паспорта — нет, я против такого.
— В свой день рождения 1 апреля вы рассказывали, что будете отмечать с женой дома, пообщаетесь с друзьями по скайпу. С весны не устали от интернет-общения? Вы же все равно, наверно, не можете совершенно свободно общаться, передвигаться по миру?
— Я мало общаюсь по интернету. Иногда бывают какие-то вещи по зуму, но мало. Мне это не мешает. Я категорически не стал бы свою телепрограмму делать таким образом. Это исключено. Если сказать, что больше всего для меня составляет трудность, — это сложности с поездками. И, в частности, скажем, в Берлин, где моя дочь, мои внуки, мои правнуки. Я не могу к ним поехать. Это да, это, конечно, тяжело.
— А три гражданства разве не помогают?
— Это не имеет значения. То есть я могу к ним ехать, но тогда должен 14 дней быть в карантине. А я не могу 14 дней быть в карантине. Вот мы были в Юрмале летом, и моя дочь приезжала ко мне. Но не видел своих внуков уже больше года. Ничего не поделаешь. Но это да, это трудно.
— Вижу, сколько у вас дома книг. А есть какие-то, которые вы во время пандемии прочитали и про которые могли бы сказать, что они могут прогнать хандру?
— Знаете, у меня такое устройство, что мне вполне комфортно с самим собой. То есть я с удовольствием общаюсь, но могу без этого обходиться. Много читаю, много слушаю музыку. Это внутреннее устройство человека. От того, что я посоветую, скажем, прочитать «Мастера и Маргариту», мироощущение человека не изменится. Нет рецепта никакого. Есть много людей, которые не могут быть одни. Им это некомфортно. Я это понимаю. Но это не мой случай. Хотя, кстати, мы с моей женой из-за карантина гораздо больше общались. И это было прекрасно.
Об отношениях с Америкой и опасности ядерной войны
— Вы довольно жестко иногда высказываетесь по поводу США и говорите, что Америка прошла пик своего развития и сейчас все не очень хорошо. Как думаете, с приходом Байдена что-то поменяется?
— Нет. Не думаю, что поменяется.
Сын Владимира Познера – Пётр
После свадьбы со второй супругой Познер стал воспитывать её сына от первого брака. С ребёнком у популярного телеведущего установились хорошие отношения. Через несколько лет он усыновил мальчика официально.
Сын Владимира Познера – Пётр – непубличный человек. После получения образования молодой человек обосновался в столице, работал на телевидении, писал сценарии к аналитическим программам. С 90-х годов он занимается разработкой компьютерных технологий, имеет собственную компанию.
Пётр состоит в браке, в котором родился единственный сын – Георгий, который в настоящее время учится в одном из столичных университетов.
Уникальная квартира телеведущего в историческом доме
Двухэтажная квартира телеведущего расположена в самом центре столицы на Пречистенке. Старинное здание было построено ещё в 1913 году. Изначально это был доходный дом, принадлежащий семье фон Мэкк. После революции 1917 года его разбили на коммуналки и заселили рабочими.
В этом доме на 1-2 этажах расположена квартира Владимира Познера
В таком виде апартаменты и застал Владимир Познер. Путём сложных схем расселения с привлечением талантливых юристов квартира площадью 100 м2 была продана телеведущему за сущие копейки.
Владимир Познер принимал активное участие в ремонтных работах
Планировка старинных апартаментов
На первом этаже уникальной квартиры обустроили просторную гостиную, совмещённую со столовой зоной, и кухню. Высокие потолки позволили установить роскошные переходы между комнатами. В качестве отправного дизайна была выбрана традиционная классика, которую телеведущий дополнил антиквариатом. Комнаты оформлены в светлой гамме, она визуально расширяет и без того немаленькое пространство.
Необычный выбор для гостиной
Гостиную от столовой зоны отделяет небольшая несущая стена, вход с одной стороны оформлен эффектным порталом, украшенным матовым стеклом. Второй вход декорирован широкими молдингами и картинами в строгих классических рамках.
Панорамное окно в столовой украсили светлыми однотонными шторами, эффектно подобранными в нижней части
В столовой зоне поставили овальный стол из массива и классические стулья с мягкими спинками
Гостиную разделили на две части при помощи оригинальной барной стойки из мрамора, с одной стороны которой разместили коллекцию вин. Столешницу украшают семейные фотографии в красивых рамках и разнообразные сувениры. Для пола во всём пространстве выбрали единое покрытие из паркетной доски.
В зоне отдыха поставили угловой диван, обитый хлопчатобумажной тканью светло-молочного оттенка. Напротив на небольшом комоде разместили огромную плазму. Каждое пространство освещают роскошные классические люстры с лампочками в виде свечей.
Батареи отопления украшены экранами с ажурной резьбой
Из гостиной через небольшой холл можно попасть на кухню
Диван украшен яркими декоративными подушками
Каминная зона на втором этаже
Над столовой зоной на втором этаже обустроили уютный уголок для отдыха. Главное место занимает роскошный каминный портал из массива, поверхность которого украшена фрезеровкой, ажурными декоративными накладками и патинированием. Над ним повесили огромное зеркало в шикарной раме и стильное бра в виде канделябра. По обе стороны поставили оригинальные невысокие торшеры в виде полуколонн.
Возле портала расположили друг напротив друга два небольших дивана с велюровой обивкой. На каждом из них установлен подлокотник только с одной стороны. Между ними разместили оригинальный столик в виде настоящего раритетного сундука со старинными петлями и замками.
Скромный интерьер кухни
Стены кухни окрашены в нежно-голубой оттенок, пол облицован коллекционным кафелем прямоугольной формы. В просторной комнате разместили линейный гарнитур, изготовленный из массива, украшенный хромированными ручками-ракушками. Для столешницы выбрали практичный искусственный камень, фартук отделали небольшой светлой плиткой.
Над варочной поверхностью закрепили Т-образную вытяжку из нержавейки, над которой разместили открытую полочку для кухонных специй. Все пространство над верхними шкафчиками занимает уникальная коллекция кружек с названиями городов. Её Владимир Познер собирает уже много лет, и сегодня она насчитывает более 300 экземпляров.
Окно украшает римская штора из органзы с набивным принтом
Кабинет телеведущего
Кабинет Владимира Познера находится на втором этаже квартиры. Телеведущий гордится своей коллекцией книг, у него собрано немало уникальных изданий не только на русском, но и на французском и английском языках, которыми журналист владеет в совершенстве. Для размещения печатной литературы были специально заказаны высокие стеллажи и книжные шкафы с открытыми полочками.
Любимое место телеведущего – антикварный письменный стол из натурального дерева с лакированной поверхностью, который установили возле окна. На столешницу поставили старинную лампу на штативе со светлым тканевым конусообразным абажуром. Удобный крутящийся стул с невысокой спинкой, по признанию Владимира Познера, он не променяет ни на какие современные офисные кресла.
При желании в кабинете можно отдохнуть на удобном раскладывающемся диване со светлой тканевой обивкой. Рядом на стене установили небольшой телевизор. Украшают кабинет эффектные шторы с пёстрым принтом и классический ковёр в красно-бежевой гамме.
Дочь Владимира Познера – Екатерина
В первый раз наш герой стал отцом в начале 60-х годов. Девочку решили назвать Катенькой. Она с юных лет занималась музыкой. После окончания музыкальной школы Екатерина продолжила образование в Гнесингском училище, а потом консерватории.
В конце 70-х дочь Владимира Познера – Екатерина познакомилась с парнем из Германии, за которого затем вышла замуж. Женщина родила сына и дочь, которые хорошо знают несколько языков и работают немецкими журналистами.
Екатерина – пианист и композитор. Её музыку можно услышать в современных немецких кинофильмах. В Российскую Федерацию женщина приезжает очень редко. В последний раз она была в Москве на 80-летнем юбилее отца.
Вместо предисловия
19 ноября 2008 г.
Кажется, это было в 1987 или 1988 году. Я тогда познакомился с Брайаном Каном, сыном известного американского журналиста, писателя и общественного деятеля Альберта Кана, с которым приятельствовал мой отец, когда, живя в Америке, работал в кинокомпании MGM. Кан-старший был коммунистом, горячим сторонником СССР, и сын его, Брайан, побывал раз или два в знаменитом лагере «Артек». Во времена маккартизма его отца занесли в черные списки и лишили работы. Взгляды и опыт отца не могли не повлиять на формирование Брайана, который хоть и не стал коммунистом, но придерживался левых либеральных взглядов. Время от времени он приезжал в страну, поначалу представлявшуюся ему мечтой человечества, но и потом, когда его постигло разочарование (замечу в скобках, это случилось со множеством подобных людей, уверовавших в свое время в Советский Союз), он не терял с ней связи.
Если мне не изменяет память, наше с ним знакомство произошло благодаря его приезду на Московский международный кинофестиваль, куда он привез свой документальный фильм о советско-американском сотрудничестве по спасению, кажется, сибирского журавля. Словом, мы встретились, стали общаться, и в какой-то момент Брайан сказал, что мне следует написать книжку о своей жизни. Я ответил, что мне некогда, и он предложил приходить ко мне домой каждый день часа на два-три, задавать мне вопросы, записывать ответы на диктофон, затем расшифровать и разбить все это на главы. Я согласился, но с условием, что стану говорить только о политической стороне моей жизни, а не о личной. На том и договорились. Записав кассет сорок, Брайан уехал к себе в Монтану, откуда через два или три месяца прислал распределенный по главам текст. Я по нему слегка прошелся, сообщил Брайану, что тот может искать издателя, и забыл думать об этом.
Прошло еще месяца три, прежде чем Брайан позвонил:
– Владимир, я показал эту рукопись одному замечательному редактору, приятелю моего отца, и он сказал, что хотя это очень интересно, ни один издатель не захочет опубликовать ее в таком виде – без какой-либо информации о тебе, о твоей личной жизни, понимаешь?
– Ладно, Брайан, я подумаю, – ответил я ему.
И приступил к написанию книжки заново, выбросив все, что мне прислал Брайан. Писал я года два, как помнится, после чего отправил рукопись знакомому американскому литературному агенту Фреду Хиллу. Прочитав книжку, Фред позвонил мне, сказал, что она понравилась ему и что он свяжется со мной, когда найдет издателя.
Спустя два месяца он сообщил:
– Владимир, я сделал нечто такое, что литературные агенты редко делают, – я послал твою рукопись сразу семи самым крупным издательствам Америки.
– И что?
– А то, что все семь ответили отказом – некоторые сразу, некоторые потом, но отказались.
Помню, как при его словах я испытал одновременно два чувства: разочарование и облегчение.
– Значит, это конец?
– Нет, это значит, что твоя книжка станет бестселлером.
– ?
– Да-да, наберись терпения.
Я не знал что и подумать, но вскоре Фред позвонил с радостной новостью: издательство The Atlantic Monthly Press купило права на публикацю моей книжки и готово выплатить мне сто тысяч долларов. Сумма меня потрясла. Моим редактором должна была стать некая Энн Годофф (замечу в скобках, что это издательство хотя и не числится среди крупнейших, имеет очень высокую репутацию в литературных кругах – я это знал; чего я не знал, так это того, что Годофф считалась – да и считается – одним из самых знающих и сильных литературных редакторов США. Ныне она возглавляет издательство Penguin Books).
Книжка вышла в 1990 году и – к изумлению всех, кроме Фреда Хилла, – вскоре попала в престижнейший список бестселлеров газеты The New York Times; продержалась она там в течение двенадцати недель.
Как вы, возможно, догадались, я написал эту книгу по-английски. Я рассудил так: поскольку моя сознательная жизнь началась с английским языком, я и напишу книжку на нем, а потом сам переведу ее на русский.
Книга, однако, далась мне с огромным трудом, со страданиями. Она меня совершенно измотала, и наконец закончив ее, я и подумать не мог о том, чтобы взяться за русскоязычный вариант. «Подожду немного, отдохну, – говорил я себе, – и затем примусь за перевод». Мысль о переводе меня никогда не оставляла. Многие советовали мне отдать ее на сторону, но это было невозможно: слишком личное, я бы даже сказал, интимное содержание не позволяло мне доверить ее кому бы то ни было. Шли годы. Несколько раз я брался переводить и каждый раз бросал, так по существу и не начав. Прошло восемнадцать лет, и вот наконец я книжку перевел. Дав ей отлежаться некоторое время, я с чувством выполненного долга стал читать русский вариант… и ужаснулся: я понял, что в таком виде она выйти не может. Столько всего произошло в моей жизни за эти восемнадцать лет, столько изменилось в моих взглядах, столько из того, что казалось мне верным тогда, сегодня верным не кажется… Как быть? Можно было, конечно, «осовременить» текст, так сказать, подправить его, и тогда мой читатель поразился бы тому, что я еще восемнадцать лет назад был необычайно прозорлив…
Я решил оставить книжку такой, какой она была. Но при этом снабдить каждую главу своего рода комментариями к написанному, комментариями, отражающими мои сегодняшние взгляды, – эдаким хождением взад-вперед во времени.
Что получилось и получилось ли – не знаю. Но этого не знает никто из тех, кто пытается свои мысли выразить словами и положить их на бумагу.
Бывшая жена Владимира Познера – Валентина Чемберджи
В первый раз молодой человек влюбился в 50-е годы. Встреча Владимира и Валентины произошла в доме у Маршака. Вскоре молодые люди стали часто общаться. У них было множество общих тем для разговоров, так как они оба занимались филологией, языками и литературой.
В конце 50-х годов прошлого столетия был зарегистрирован брак, в котором родилась единственная дочь Леночка. Но через некоторое время стало ясно, что связывает супругов не любовь, а дружба. Они вскоре расстались, сохранив дружеские отношения.
Бывшая ж+ена Владимира Познера – Валентина Чемберджичерез некоторое время вышла замуж во второй раз. В браке она стала мамой ещё двух детей. В настоящее время женщина проживает в Санкт-Петербурге.
Бывшая жена Владимира Познера – Екатерина Орлова
Вскоре после расставания с первой супругой Владимир познакомился с женщиной по имени Екатерина. Она работала журналисткой в одном из издательств, куда приходил по делам Познер. Вскоре они стали встречаться. Молодой человек стал общаться с сыном женщины Петей.
В середине 60-х Владимир официально зарегистрировал брак с Екатериной. Они жили душа в душу. Владимир даже официально усыновил Петра.
В конце прошлого тысячелетия в семье произошёл раскол, приведший к разводу супругов. Бывшая жена Владимира Познера – Екатерина Орлова недавно умерла. Бывший супруг помогал в организации её похорон. Женщина упокоена на одном из столичных кладбищ.
Жена Владимира Познера – Надежда Соловьева
В начале нового тысячелетия популярный телеведущий познакомился с женщиной по имени Надежда. Она была замужем за известным кинорежиссёром. Снималась в кинофильмах и киносериалах. После развода Надежды влюблённые вскоре зарегистрировали брак.
В настоящее время жена Владимира Познера – Надежда Соловьева помогает супругу в организации его программ. Популярный телеведущий помогает супруге в воспитании её детей от бывшего супруга. Влюблённые всюду появляются вместе, отдыхают и выкладывают совместные фото в социальных сетях.
Личная жизнь
В 1957 году женился на Валентине Чемберджи. Брак продлился ровно десять лет. Есть дочь Екатерина (1960 г. рожд.), внучка Мария (1984) и внук Николай (1995).
Во второй раз женился в 1969 году на Екатерине Орловой. Этот брак продлился до 2005 года. Есть приемный сын Петр (1961 г. рожд.) и внук Георгий.
Третьей женой в 2008 году стала Надежда Соловьева (продюсер и основатель «Sav Entertainment»).
Инстаграм и Википедия Владимира Познера
Инстаграм и Википедия Владимира Познера позволяют узнать все самые подробные сведения о популярном телеведущем, которые он и его третья супруга выкладывают.
Википедия содержит все сведения о мужчине, где родился и вырос наш герой, как он оказался в Советском Союзе. Здесь можно узнать все подробные сведения о деятельности мужчины, его браках и детях.
На странице в Инстаграм телеведущий выкладывает совместные снимки с супругой, детьми и внуками. Он, не таясь, рассказывает о своих политических взглядах на ситуацию в Украине, Сирии и США.
Загородное жилье Познера
У Владимира Познера имеется и загородный дом с огромным участком в 2 гектара, который он построил еще в 1993 году. Особняк расположен во Внуково и оценивается в 100-120 млн рублей. Рядом с домом расположен лиственный лес, есть маленькая речка. Сам дом оформлен просто, но красиво: из красного кирпича, в классическом стиле, с мансардой и балконом.
Владимир Познер обустроил свое жилье согласно своему вкусу, с налетом антикварности и духа ушедшей эпохи. В такой квартире наверняка уютно и спокойно, а благодаря современным дополнениям еще и очень комфортно.
Вопрос-ответ
Почему Владимир Познер считает важным интересоваться жизнью родителей?
Познер подчеркивает, что часто мы не осознаем ценность воспоминаний и опыта наших родителей, пока они рядом. Интересуясь их жизнью, мы можем не только лучше понять их, но и извлечь уроки из их опыта, что может помочь нам в собственном жизненном пути.
Какой личный опыт Познера влияет на его взгляды на семью и отношения?
Владимир Познер делится своим опытом общения с родителями и близкими, который научил его ценить каждое мгновение. Он отмечает, что потеря близких заставила его задуматься о том, насколько важно сохранять и передавать семейные истории, чтобы не потерять связь с прошлым.
Что может помочь людям начать интересоваться историей своих семей?
Познер рекомендует начать с простых вопросов о жизни родителей и бабушек с дедушками, а также проводить время вместе, чтобы создать атмосферу доверия. Это может быть как разговор за ужином, так и совместные поездки, которые помогут углубить взаимопонимание и интерес к семейным историям.
Советы
СОВЕТ №1
Проводите больше времени с родителями и близкими. Запланируйте регулярные встречи, чтобы обсудить их жизнь, воспоминания и переживания. Это поможет вам лучше понять их и укрепить семейные связи.
СОВЕТ №2
Задавайте открытые вопросы о прошлом ваших родителей. Интересуйтесь их юностью, мечтами и трудностями. Это может привести к интересным рассказам и новым открытиям о вашей семье.
СОВЕТ №3
Создайте семейный альбом или хронику. Записывайте истории и воспоминания ваших близких, добавляя фотографии и документы. Это станет ценным наследием для будущих поколений и поможет сохранить память о ваших родных.
СОВЕТ №4
Не откладывайте разговоры на потом. Жизнь непредсказуема, и важно ценить каждый момент, проведенный с близкими. Начните общаться с ними уже сегодня, чтобы не упустить возможность узнать их лучше.
